(no subject)
Пересмотрел после долгого перерыва "Три дня Кондора". Повезло Редфорду попасть в это кино, повезло фильму получить такого актёра на главную роль. Как и наивный герой Редфорда в мире бесчестия спецслужб, сам актёр - словно острый прокол в гладкой видеоткани, свидетельство неописуемой жизни человека, бросаемой на бездушную киноплёнку любящим глазом камеры. Дал бог человеку экзистенцию, ничего не скажешь.
Удивителен Нью-Йорк в кадре, подобного города мы не видели: он глянцевый, не за что ухватиться, остаётся лишь скользить по сюжету, цепляясь ногтями за поверхности. Город, как перенесённый машиной времени в момент, когда мы не могли видеть его (фильм старше меня на год) снова становится иностранным и ещё - как будто европейским, во многом благодаря лицам: того же Редфорда, сказочной Данауэй, фон Сюдова. Опасностью дышит каждая минута фильма, улицы просто ждут выстрелов! Вот какова жизнь в мире дикого капитализма! Не было шансов, чтобы его не показали в СССР (в прекрасном интеллигентном дубляже, разумеется).
Отблесками шестидесятых живёт искусство внутри кино: чёрно-белые депрессивные фотографии Нью-Йорка, переплетающиеся со сценой секса, напоминают об иных киноизмерениях, говорят с нашими глубокими чувствами.
О том, как изменилось время, напоминает и совершенно невозможная сегодня сюжетная линия: отношения, начатые с насилия, наполняются чувствами с обеих сторон. Вновь женская иррациональная чувственность демпфирует диссоциированное мужское насилие... Патриархат умел продавать такие штуки, да.
Что такое быть героем? Прежде всего это значит - жить по своей повестке, опережать врага, совершать откровенно плохие, но живые поступки, быть неожиданным и нелинейным. Это не приводит к выигрышу, но даёт шанс не проиграть. В заведомо безнадежной борьбе человека против системы у него в 75-м году есть последний козырь - свободная пресса. Когда камера наезжает на вывеску New York Times, я обнаруживаю на своих губах саркастическую улыбку: действительно, мир изменился, надежды на журналистику как четвёртую власть больше нет.
Человек больше не может быть одиночкой против системы, сегодня ему необходимы другие. Господи, спаси и помилуй интернет.
Удивителен Нью-Йорк в кадре, подобного города мы не видели: он глянцевый, не за что ухватиться, остаётся лишь скользить по сюжету, цепляясь ногтями за поверхности. Город, как перенесённый машиной времени в момент, когда мы не могли видеть его (фильм старше меня на год) снова становится иностранным и ещё - как будто европейским, во многом благодаря лицам: того же Редфорда, сказочной Данауэй, фон Сюдова. Опасностью дышит каждая минута фильма, улицы просто ждут выстрелов! Вот какова жизнь в мире дикого капитализма! Не было шансов, чтобы его не показали в СССР (в прекрасном интеллигентном дубляже, разумеется).
Отблесками шестидесятых живёт искусство внутри кино: чёрно-белые депрессивные фотографии Нью-Йорка, переплетающиеся со сценой секса, напоминают об иных киноизмерениях, говорят с нашими глубокими чувствами.
О том, как изменилось время, напоминает и совершенно невозможная сегодня сюжетная линия: отношения, начатые с насилия, наполняются чувствами с обеих сторон. Вновь женская иррациональная чувственность демпфирует диссоциированное мужское насилие... Патриархат умел продавать такие штуки, да.
Что такое быть героем? Прежде всего это значит - жить по своей повестке, опережать врага, совершать откровенно плохие, но живые поступки, быть неожиданным и нелинейным. Это не приводит к выигрышу, но даёт шанс не проиграть. В заведомо безнадежной борьбе человека против системы у него в 75-м году есть последний козырь - свободная пресса. Когда камера наезжает на вывеску New York Times, я обнаруживаю на своих губах саркастическую улыбку: действительно, мир изменился, надежды на журналистику как четвёртую власть больше нет.
Человек больше не может быть одиночкой против системы, сегодня ему необходимы другие. Господи, спаси и помилуй интернет.
